Термин «концептуальная архитектура» может трактоваться по-разному: в зависимости от степени вовлечённости оценивающей стороны в архитектурную культуру, а главное, от положения оценивающего – с вешней стороны или изнутри, как наблюдатель или как пользователь.

Концептуальная архитектура в любом случае подразумевает под собой некоторую декларацию – эстетическую, этическую, социальную, политическую.

В отношении общественных зданий вполне допустимо превалирование их внешнего образа над содержательной (планировочной) составляющей, когда внешний облик здания, обозреваемого массой людей со всех сторон, имеет в первую очередь градостроительное значение, публичную декларацию. В частном же домостроении такой подход зачастую даёт результат сомнительный. И то, что внешне может быть произведением архитектурного искусства, и более того, декларацией архитектурной концепции и образцом стиля, на практике может не соответствовать в полной мере назначению здания.

Концептуальный жилой дом, в котором никто не живёт

В мировой архитектурной практике существует ряд примеров, подтверждающих это утверждение. Первый образ, который приходит на ум – всемирно знаменитый «Дом над водопадом» Ф.Л. Райта. Это – с одной стороны, декларация концепции «органической архитектуры», разработанной и пропагандируемой Райтом, икона стиля. С другой стороны (и это забывается за величием сооружения) – это жилой дом, семейная резиденция. Можно сказать, что мастер попал в ловушку внешнего образа: ландшафт, определивший расположение дома, был настолько удачен, что заставил подчинить всю архитектуру постройки на внешнее восприятие. И действительно, «картинка» удалась! Но так ли хорош этот концептуальный шедевр как «жилой дом»?

И тут возникают сомнения. Редкие фотографии с видами не на дом, а из него, декларируют просто вид на овраг, резко контрастирующий с тем образом из таблоидов, который вот уже почти 100 лет заставляет восхищаться этим домом. Чтобы не нарушать композицию, пришлось пожертвовать высотой потолков (чуть более 2,2 м), иначе здание, находящееся на склоне, испытывало бы постоянные нагрузки и стремилось бы «навернуться» с обрыва. Ручей, питающий водопад, и проходящий сквозь весь «Дом над водопадом» – что может быть романтичней! Правда, до тех пор, пока вы турист. А для жильца звук постоянно текущей виды ручья со временем не будет отличен от банальной бытовой протечки унитаза. Поучителен и итог объекта: как семейный дом он не задался – семья, после длительных неусобиц распалась, в итоге наследники передали дом государственному департаменту по сохранению культурных объектов, и теперь он используется исключительно как музей. Примечательна и реакция Райта: во всех бедах дома (а дом находится в условиях, близким к экстремальным, и требует постоянного ремонта) виноваты личностные отношения жильцов и созданная ими «плохая аура», а вовсе не влажность и сила гравитации.

Другой пример, который нам гораздо ближе (особенно для москвичей) – дом-мастерская Константина Мельникова в Кривоарбатском переулке. Это тоже икона стиля, иллюстрация из учебников по архитектуре не только у нас, но и во всём мире. Два вписанных цилиндра – один из самых ярких образов конструктивизма. Настоящий художник может себе позволить многое, даже добровольное неудобство. При этом давно забыто, что дом, спроектированный К. Мельниковым как собственная студия, по заданию государства (которое и оплатило не только работу мастера, но и всё строительство), подразумевался как пилотный проект для серийного производства жилья. Не зашло. И это справедливо. Для тех, кто хочет возразить – для начала попробуйте меблировать цилиндр (хотя бы один). Гениальность – гениальностью, а как жилой объект, тем более в виде образца для тиражирования, дом вызывает вопросы. Именно как жилой дом «Дом Мельникова» подвергся справедливой критике в профессиональной прессе конца 1920-х, и дело тут вовсе не в том, что гений остался непонятым современниками.

Архитектура жилого дома: от субъекта к объекту

С точки зрения жильцов, для которых, так или иначе, со временем станут привычны (обыденны) красоты, естественно находиться в качестве субъекта, а не объекта, являющегося частью архитектурного ландшафта.

Отличным примером концептуальной архитектуры, не только обращённой к внешнему наблюдателю, но по самой своей идее исходящей от человека внутри, служит дом в Бордо, спроектированный Ремом Колхасом. Задача была сформулирована достаточно чётко, что, безусловно, упрощает работу по определению факторов, из которых складывается общий образ концепции. Заказчик утратил способность к мобильности вследствие аварии. Центральная идея «Дома в Бордо» – организация вертикальных коммуникаций посредством лифтовой платформы, одновременно являющейся гармоничной частью интерьера. При этом в архитектуре дома нет вообще ничего, что позволило бы причислить его к традиционным зданиям, специализированным для маломобильных людей. Центральная идея реализована таким образом, что скорее является ловким технократическим «трюком», призванным удивлять, а не результатом решения проблемы.

Но это пример крайний, хотя и яркий. В большинстве случаев, для того, чтобы прийти к формулированию концепции, требуется осуществить длительную работу по выявлению факторов влияния, суммировать их и найти подходящее решение. Причём не только эстетическое и экономическое, но и идейное. Требуется мультидисциплинарный подход. Этот процесс мы рассматривали подробнее в статье «Архитектура современного дома: в поисках идеологии».

Особо ценен такой подход в структурировании сложившейся среды и адаптации её к новым требованиям. Даже вполне утилитарная задача по проектированию крытого перехода между гостевым и основным домом может таить в себе как скрытые проблемы, так и неординарные решения. Особенно если речь идёт о зданиях разной высотности, имеющих различные стилистические решения.

Именно такая задача была поставлена перед специалистами бюро концептуальной архитектуры Ideologist+ Architects на объекте в Сокольниках. Длительный поиск владельцами дома приемлемого решения не давал результатов, как с эстетической, так и с технической стороны. Решение сложилось в результате использования опыта традиционной японской архитектуры (распространенные в Японии «нисэтай дзютаку» – дома на две семьи), и было реализовано с привлечением японского архитектора. Так галерейный крытый переход не только превратился в развитую общественную зону жилого дома (гостиная и спа-комплекс), но и осуществил гармоничную связь всего усадебного комплекса как с эстетической, так и с утилитарной и социальной точек зрения.