Проблемы экологии в деревообрабатывающей промышленности, в отличие от других видов производства,  вызывают удвоенное беспокойство, так как, с одной стороны, производится определенный ущерб от самой производственной деятельности, с другой стороны – сырьём служит древесина, а значит – происходит вырубка лесов, что удваивает потенциальный ущерб от деятельности предприятий.

Можно много спорить о степени ущерба, причиняемого для экологии деятельностью деревообрабатывающей промышленности, аргументы найдутся у любой стороны. Экология – молодая наука, находящаяся в стадии становления, и не сформировавшая на данном этапе чёткой и однозначной методологии. Тем более, что её инструментарий активно используется в экономической и политической конкуренции, как внутри отдельных государств, так и в глобальной экономике. Чего только стоят коллизии с «Киотским протоколом», который под давлением ООН подписали практически все страны, но потом как-то вдруг оказалось, что ведущие мировые производственные экономики – США, Китай, Индия, Канада не собираются брать на себя обязательства по его соблюдению.

Каждый участник процесса пытается использовать текущую ситуацию и интерпретировать факты в свою пользу, как, например и в событиях текущего года, ознаменовавшегося значительным спадом производства по всему миру. Экологи  и промышленники не растерялись и заявили, что снижение выбросов в 2020 году – непосредственный результат их плодотворной деятельности. Может оно и так, конечно, если в сфере возможностей экологических движений имеются инструменты по устройству мирового экономического кризиса и распространению пандемий типа COVID19.

Можно встать на позицию климатологов, скептически относящихся к возможностям производственной деятельности человечества повлиять на биосферу земли в катастрофическом масштабе (и у них есть сильные аргументы – ведь все проделки человечества – ничто по сравнению с одним взрывом супервулкана, такого как Санторин или Кракатау, глобально изменившие климат Земли на столетия). Но отрицать тот факт, что человеческая деятельность может иметь катастрофические последствия с уничтожением многих видов живых существ на конкретных территориях – тоже бессмысленно. С глобальной точки зрения для биосферы Земли не существует принципиальной разницы в колебаниях популяции того или иного вида живых существ – археология и палеобиология вполне убедительно доказывают, что природа без сожалений отказывала в существовании одним видам в пользу других. Так что возможная трагедия человечества – это, по существу, его проблема, а не проблема Земли в целом.

Говоря об экологическом вреде от производства, обычно принято возлагать всю вину на производителя, стыдливо умалчивая, что обычно спрос рождает предложение, а не наоборот. И, если бы промышленные товары определенной категории, производимые с определенными экологическими издержками, не были бы востребованы потребителем – то они бы в итоге не производились.

Типичный вариант подхода большинства потребителей, включая экологически сознательных, быть «за всё хорошее и против всего плохого», но только до тех пор, пока за идею не придётся платить – деньгами или активными действиями. Тем не менее, каждому потребителю, проявляющему гражданскую активность в сфере экологии, стоит учитывать, что любая экологическая инициатива неминуемо несет материальные и временные издержки – будь то биоэнергетика, деревообработка или любой другой вид промышленной деятельности.

Как следствие, экологизация производства приводит к двум факторам, негативно сказывающимся на потребительском рынке. Во-первых, «зеленые технологии» на данном этапе развития промышленности просто физически не способны насытить рынок необходимым объёмом продукта.

Во-вторых, любой «экологичный» продукт значительно дороже, чем произведенный по «промышленному стандарту», так как требует большей технологической оснащенности и более длительного цикла производства. Это легко представить на том же примере деревообрабатывающей промышленности. За условный абсолют экологичности можно принять массив клееной древесины. Для производства 1 куб. метра клееной доски требуется до 2,5 куб. м. сырья. Таким образом, возникает 150% потенциальных отходов, которые в свою очередь могут быть использованы либо как топливо, либо для производства плитных материалов. При производстве древесных плит используются формальдегидные смолы и другие химические препараты в той или иной степени наносящие вред экологии при производстве, но при этом позволяющие более рационально использовать сырьё, что предполагает сохранение лесных массивов. Самый безопасный и технологически совершенный плитный продукт на рынке вторичной обработки древесного сырья – MDF, изготавливаемый методом сухого прессования мелкой древесной стружки при высокой температуре и давлении. Самый архаичный и экологически небезопасный, но при этом самый массовый продукт – ДСП. Конечно, современное производство ДСП до определенной степени оптимизировано, и показатели выделения формальдегида не столь значительны как ранее, но у этой технологии существуют пределы оптимизации и можно с уверенностью говорить о том, что у неё нет будущего. Но при этом ДСП стоит гораздо дешевле MDF.  Так способен ли потребитель поддержать экологию и купить более дорогой товар? Учитывая, что ДСП продолжает составлять большую часть выпускаемых плитных древесных материалов – сомнительно.

Экологически чистые технологии не берутся из ниоткуда, для их разработки требуется спрос, а это уже прямая задача потребителя. Производственный бизнес – это, прежде всего, зарабатывание денег, и без определенной степени принуждения никакой бизнес не готов тратить средства на то, на что их можно и не тратить. Тем не менее, под давлением потенциальных потребителей, компании не только уделяют должное внимание проблемам экологии, но даже вступают на этом поле в соперничество с конкурентами. 

Реализация этого принципа очевидна на примере развития европейских производственных компаний. Примером тому может служить австрийский бренд Кроношпан, являющийся одним из самых успешных производственных объединений на европейском рынке деревообработки, в частности – в производстве древесных плит, пользующихся традиционно высоким спросом в сфере строительства и производства мебели. В настоящее время компания владеет 40 производственными площадками в 30 странах. Компания Kronospan – ровесница XX века (1897) и на своём опыте испытала все изменения в экологическом сознании Европы – начиная от полного игнорирования проблем экологии в конце XIX века до современного законодательства ЕС – самого сурового в мире в отношении установления экологических рамок для производителей. 

Восхищаясь достижениями в сфере экологической безопасности и сознательности граждан в странах Европы, обычно забывают о том, что для реализации этого проекта понадобилось столетие – век штрафов, судов, экономических ограничений, социальной активности с давлением на органы власти (и, соответственно, с последующим их давлением на производителей) и планомерного внедрения в сознание граждан экологических нормативов.

Даже в рамках единых стандартов ЕС существуют различия в реализации принципов экологической безопасности. В странах, являющихся экономическими лидерами Старой Европы, таких как Германия, Великобритания, Франция, Австрия, Швейцария – можно говорить о том, что законодательство исполняется в достаточной мере, и, если возникают нарушения, то производитель вынужден в полной мере компенсировать причиненный ущерб. Например, деятельность  компании Kronospan на территории Великобритании не была безоблачной (как, впрочем, и любого другого крупного промышленного предприятия) – были и судебные иски, связанные со сбросом промышленных вод в реки, и соответствующие штрафные санкции. Компании потребовалось возместить ущерб, в том числе и репутационный, который Kronospan компенсировал посадкой 11000 га леса в Шотландии (300 га вырубается ежегодно с последующим восстановлением и расширением видового разнообразия растений).

Так  бывает в странах, где правительство диктует условия производителю. Но тот же бренд, размещая производство в странах, где он сам может диктовать условия, опираясь на важные для этих стран налоговые поступления и создание рабочих мест, вполне может позволить себе сократить издержки, что в целом будет сказываться на экологическом благополучии этих территорий. Предприятие той же компании Kronospan, расположенное в Чехии, по данным экологов NGO Arnika на 2018 год является главным источником выбросов формальдегидов и вторым по значимости источником загрязнений во всей стране.

Ужесточение экологического законодательства в европейских странах, высокая стоимость рабочей силы и доставки сырья способствуют экспансии производственных компаний на новые территории. Так и компания Kronospan за последнее десятилетие построила деревоперерабатывающие предприятия в России, Белоруссии и Китае.

Компания с именем, сформированным в Европе, придя на новые рынки, несомненно, будет декларировать приверженность европейским стандартам, а вот будет ли она их соблюдать в реальном выражении – зависит от местных условий. Заходя на новую площадку, любой бизнес, особенно крупный, сначала воспользуется всем арсеналом оптимизации расходов. Технология эта отработана – бизнес будет договариваться только с тем, от кого зависит успешность его деятельности, и в разных странах один и тот же международный бренд будет соблюдать экологический стандарт в той мере, в которой он разработан и поддерживается в каждом конкретном государстве. 

Показательна в этом отношении история с предприятием «Кроношпан Электрогорск» – филиалом компании Kronospan в Московской области, где были зафиксированы загрязнения почвы, сбросы технических вод деревообрабатывающего предприятия в природный водоём и значительные выбросы опасных для здоровья веществ в атмосферу. В ответ на обоснованные, но юридически слабо оформленные претензии жителей Электрогорска, компания ограничилась в основном качественной юридической защитой и pr-средствами.

Самый малобюджетный вариант решения проблемы – показать, что она отсутствует. Для этого и существуют pr-отделы. Здесь важна демонстративная открытость и готовность к сотрудничеству. Нужно проводить встречи с «общественностью», «круглые столы» с местной администрацией (которая и несет всю ответственность за действия на подконтрольной ей территории), устраивать экскурсии и «дни открытых дверей». На экскурсиях и в публикациях вам расскажут, что при производстве древесных плит используются только вода и пар, что пахнет такое производство исключительно древесиной, а древесина эта – только вторичная и сухостой (а те вагоны с лесом на подъездных путях и выбросы формальдегида – просто не обращайте на них внимание).

Следующий приём – акционизм с применением «экологических плацебо» – поставить в городе пару контейнеров для сбора вторичной древесины, организовать в январе сбор и утилизацию новогодних ёлок и посетовать на отсутствие экологической сознательности у граждан, ведь если бы они усердно собирали вторичную древесину – то и лесов вырубать можно было бы меньше. В общем, чем больше инфоповодов – тем лучше.

Социально активные граждане не отстают, и, вместо того, чтобы воздействовать на местную администрацию, нанимать профессиональных юристов, писать заявления в прокуратуру и подавать массовые иски в суд (в том числе и на местные органы власти, в чью компетенцию входит мониторинг работы предприятия) – ограничиваются эмоциональными заявлениями в группе  ВКонтакте с призывами остановить работу предприятия (вместо того, чтобы скорректировать его работу) и слабо организованными акциями с участием экологов.

Возможно, когда арсенал средств граждан пополнится квалифицированной юридической поддержкой, чёткой позитивной программой и организованной работой с представителями власти, дело, в конце концов, и дойдёт до реальных вложений в экологическую безопасность.

Экологическая сознательность бизнеса проявляется ровно в той мере, которую способно востребовать общество. Проявлять эффективную активность в сфере защиты экологии, как и делать осознанный выбор в сторону приобретения более дорогих, но экологически безопасных материалов – удел не только сознательного, но и обеспеченного потребителя. Во всем мире не существует ни одной страны, в которой основная масса населения жила бы на доходы, близкие к прожиточному минимуму и при этом проявляла экологическую сознательность.